Виктор Суворов - Выбор [Новое издание, дополненное и переработанное]
— Нет, я просто хочу энергии накопить на выступлениях. Можно мне по твоей стране проехать?
— Езжай.
2В прекрасном средиземноморском городе тихая, но стойкая сенсация: увядающая «Балерика» расцвела. Вверх поперла. Паровозом. У конкурентов интерес: в чем секрет успеха? Самые пронырливые пронюхали: генеральный директор «Балерики» давно искал сотрудника с феноменальными математическими способностями и нашел — сеньорита Анастазиа так деньги считает, что банку только прибыль.
А другие говорят, что просто генеральный директор нашел сотрудника, который убедительно с должниками говорить умеет, к каждому должнику — индивидуальный подход, такие аргументы для каждого находит, что должники сразу все долги возвращают, да еще и с процентами.
Еще и такое говорят: колдунья она. Глазищи-то во какие! Приносит каждое утро на совещание директоров по два пустых чемодана, глянет на них — але-оп! И чемоданы деньгами наполняются.
Не думала Настя, не гадала. Но обрушился на нее водопад заказов. С «Балерикой» особые отношения, но почему бы и другим банкам не помочь? Потому первый батальон лейб-гвардии Компьенского полка в Париже работает. Второй — в Мадриде. Третий и четвертый батальоны — по всему побережью, от Гибралтара до Монте-Карло. Почему-то должники на средиземноморских курортах прятаться любят. А разведывательная рота по всему миру гастролирует. Должники в Вашингтоне прячутся, и в Мельбурне, и в Гаване.
А где разместить штаб полка?
3Ворошилов, Куйбышев, Киров, Сталинград… Поднимает чародей волнение советской (самой благодарной в мире) публики, ее восторг. Начинает с тех вопросов, на которые сами задающие ответ дадут. Понемногу переходит к тем вопросам, на которые они ответа не знают. Потом поднимается к тем вопросам, ответы на которые повергнут публику в экстаз и безумие.
Не ради денег чародей в цирке работает. Вовсе нет. Он давно отрекся от денег. Ему хорошего пива вечером шесть кружек, да шницель ядреный, да перину пуховую, да девок дородных штук пять… Больше ему и не надо.
Не денег ради чародей цирки мира обошел. Цирк — тренировка. Как пианист хороший от зари до зари и после нее по клавишам пальцами бьет до мозолей кровавых, так и чародей с большой аудиторией постоянно работать должен.
Иначе — потеря квалификации. А где работать — все равно. Запомним правило: вопросы всегда и везде одинаковые. В Мюнхене, в Бристоле, в Пловдиве или у нас в Черкассах.
Ясно каждому: в советской стране чародеев нет и быть не может. Есть иллюзионисты. Произнести слово это не каждому дано, потому Мессера товарищем зовут:
— Скажите, товарищ Мессер, как зовут мою жену?
— Друг Вася, разве ты сам забыл, как ее зовут? Вот же она рядом с тобой сидит. Ее Марусей зовут. Маруся, не жмут ли тебе синие туфли, которые ты вчера купила в «Запсибсельпроме»?
От пустяковых вопросов чародей публику ведет к вопросам все более и более сложным. Но надо осторожность проявлять. Вот тот рабочий-стахановец явно хочет спросить, куда девался товарищ Ежов Николай Иванович, почему о любимце народа, верном друге и соратнике товарища Сталина в последнее время ничего не слышно. Чародей в глазах рабочего-ударника вопрос читает, знает, что рабочий — передовой и по стукаческой линии тоже планы перевыполняет, потому его судьба всесоюзного повелителя стукачей интересует.
Чародейское дело нехитрое. Знает Рудольф Мессер, что любимец народный, Ежов Николай Иванович, сейчас, в данный момент, на следствии корчится. С ним Катя Иванова работает. Какая женщина! Зажмурился чародей. Улыбнулся. Что-то вспомнил.
А вопрос о Ежове надо не допустить. Желающего задать этот вопрос надо не замечать. Или пожелать, чтобы он своим вопросом подавился.
Закашлялся передовой рабочий, захлебнулся. Зашикали в задних рядах: выйди, гад, не мешай представлению.
В шею передового вышибли. Представление продолжается.
— А скажите, товарищ Мессер, сколько денег в моем правом кармане?
Перед ним плывет огромный, свистящий, рычащий, ревущий цирк… Чародей величаво опускает руку, и вместе с нею опускается тишина, окутывая собою все и покоряя всех… Последний вопрос программы. Тысячи рук. Чародей подвел публику к рубежу безумия. Кажется, между ним и публикой проскакивают, провисая, чудовищной силы разряды, как между землей и небом, озаряя все вокруг и сокрушая все, что попадет на пути… Итак, последний номер программы, последний вопрос в последнем номере… Вопрос уже задан, и ответ повергнет цирк в неистовый, бурлящий и клокочущий восторг…
Публику надо подвести к рубежу безумия и тогда позволить задать самый важный вопрос.
— Скажите, товарищ иллюзионист, будет ли война?
Рудольф Мессер не спешит с ответом, Рудольф Мессер обводит публику странным взглядом, стараясь заглянуть в глаза каждому, и отвечает уверенно и тихо:
— Будет!
И взрыв бешеной радости подбрасывает тысячи энтузиастов с мест, и наряды доблестной советской милиции отбивают почитателей, и Рудольф Мессер раскланивается в потопе цветов.
4У начальника полиции Балеарских островов сеньора Дуфадоса — посетитель.
Посетитель известный, на острове уважаемый.
— Здравствуйте, сеньор начальник.
— Здравствуйте, Птица огня.
— У меня к вам дело.
— Слушаю вас, Птица огня.
— Сеньор Дуфадос, над миром поднимается новая мировая война. Мы не знаем, где разразится она и в какую сторону повернет.
— Мы этого не знаем, — сокрушенно подтвердил большой полицейский начальник.
— Я бы на время войны, — а она мне представляется неизбежной, — хотела оставаться на Балеарских островах, жить тут у теплого моря, никого не трогать… Но я иностранка, к тому же — бедная сирота.
— Чем тут поможешь?
— Мне помощи не надо. Я бы только просила вас не придираться ко мне попусту. В дела полицейского департамента Балеарских островов я пока не полезу, вам мешать не буду. Было бы хорошо, чтобы и вы…
Так с начальником полиции никто еще не разговаривал. Такой тон он сам для себя определил как вежливую наглость… За этим что-то скрывается…
Много о сеньорите Анастазии начальник полиции знает. Убийца она. Правда, судить ее не получится, никто свидетельствовать не пойдет. Болтают дураки, что это ангел ее защитил. А начальника не проведешь. Ему-то точно доложили, что она взглядом убила. Потому против нее никто свидетельствовать не будет. Знает народ: взглядом придушит. С другой стороны, молва на ее стороне, верит народ — тут была самозащита в чистом виде. Не надо было великолепному Родриго на нее рыпаться. Известно совершенно точно: она ему две тысячи песет давала, чтобы отвязался, так ему того мало показалось. Вот и схлопотал.
Вопросов начальник полиции больше не задавал. И она больше ни одного слова не произнесла. Встала, вежливо поклонилась, достала из сумочки нечто тяжелое — небольшой пакет. Размером с коробку сигар. Обертка — грубая почтовая бумага и веревочка крестиком. Положила на стол.
В малом объеме — большой вес. Свинец или…
Пакет тяжело ударился о стол, издав чудный звон. Не свинец. Во рту начальственном пересохло.
Пятьсот? Или целый килограмм? Еще вопрос: а проба какая? Одно дело 375-я — тридцать семь с половиной процентов чистого металла, остальное примеси; другое дело — 585-я.
Зажмурил глаза начальник полиции: а может, 750-я?
За долгую службу большой полицейский начальник привык получать подарки. И правило крепко усвоил — подарок рукой не трогать, в руки не брать, пока посетитель не уйдет. В случае чего: знать ничего не знаю, мало ли что на моем столе забывают!
А потрогать подарок начальнику хочется. Так хочется, что Настя это чувствует, потому своим присутствием начальника больше не стесняет, снова слегка поклонилась, улыбнулась и пошла. Большой полицейский начальник ее опередил, дверь перед нею распахнул, ручку поцеловал…
Нет, это я не так рассказываю: сначала ручку поцеловал, а потом уж дверь распахнул. Тем, кто в приемной, знать не положено, что начальник полиции чьи-то ручки в служебное время целует. И, уже распахивая дверь, спохватился: а чем могу быть полезен?
5Затворил дверь начальник. Потом растворил снова, рыкнул, чтобы никого к нему не пускали: дело государственное! Сел за стол, взгляд на сверток метнул, головы не поворачивая, — эдак искоса. Вздохнул глубоко, поднял сверток, сообразил: не пятьсот, не килограмм. А чистых два.
Взвесил на руке — тяжеленный. Таким и убить можно при случае. И хорошо, что не деньгами. Деньги в любой момент обесцениться могут. Да денег у него и своих в избытке.
Еще раз на руке подарок подбросил. На стол перед собою положил, наклонил голову прямо к самому столу, как Берия над тарелкой, как маленький мальчик, который муху в баночку поймал. Хотел аккуратно ножничками канцелярскими веревочку срезать. Передумал. Двумя короткими толстыми пальцами взял веревочку за длинный хвостик, потянул, — бантик и распался, развязался. Тогда начальник бумагу развернул. Сверкнуло в кабинете. Красивый слиток. Орёлик на слитке, клеймо «SBS» и циферки — «999».
